– Он – мой новый друг в НАТО, грекоамериканец, сержант, заведует складом. Звать его Костас Хренопулос, но я зову его просто Хрен… Завтра в 8.00 «игрушка» должна быть на складе. У нас всего 20 часов. Если не успеем – Хрена посадят… На электрический стул! Да, вот еще: за демонстрацию «Стингера» он просит 15 тысяч «зеленых»…

«Новобранец» замолчал и уставился на Казаченко, пытаясь понять, какой эффект произвели его слова.

– Не слишком ли дорого за один просмотр?!

– Плата соразмерна риску Хрена, – агент развел руками, – он сказал, что более секретной штуки в армии США сейчас нет…

«Пиджаки» и «сапоги»: Противостояние

– «Стингер» реальный и в рабочем состоянии… Я уже доложил о нем начальнику представительства генерал-майору Беляеву, – произнес полковник Булавкин, – так что, Олег Юрьевич, готовься получить благодарность…

– Так ведь Героя обещали, товарищ полковник! – возразил Казаченко.

– Раз обещали, значит, дадут. Но не тебе. Начальнику представительства. А тебе – благодарность от председателя. Когда уж вы научитесь брать по чину, а, подполковник? – строго спросил Булавкин. – Но это еще не все… Беляев связался с Центром и получил приказ: передать «Стингер» «сапогам». Так что, собирайся в Москву…

– Опять «сапоги» на чужом горбу в рай въезжают! – взвился Олег.

– Я бы назвал это по-другому, – спокойно произнес Булавкин. – Да, Центр играет в великодушие и опять пытается помирить военных разведчиков с нами, для этого-то и дает им возможность откусить от пирога, что нам Бог послал…

– Не Бог – наш агент!

– Олег Юрьевич, сложившаяся ситуация – это данность, которую нам с тобой не изменить, поэтому будем выполнять приказ Центра!

– Слушаюсь и повинуюсь, шеф!

– Не ерничай, Олег Юрьевич! Соперничество – нет! – соревнование между нами и ГРУ было, есть и будет. Оно – движитель нашего разведсообщества и в конечном счете дает позитивные результаты всему государству…

– Вот уж не думал с явки попасть на лекцию политпроса! – перебил Олег начальника. – Знаете, Владимир Михайлович, лет десять назад в нашем «Информационном бюллетене» я прочел заметку начальника Второго главка генерала Григоренко, где он дал свое видение причин трений между сотрудниками зарубежных резидентур Главного разведывательного управления и Комитета госбезопасности. И хотя с тех пор воды утекло немало, думаю, мало что изменилось… Я не поленился и кое-что из рассуждений генерала записал. Вот полюбопытствуйте, – сказал Казаченко, доставая из сейфа свою рабочую тетрадь.

* * *

«Между офицерами КГБ (политическая разведка) и ГРУ (разведка военная) зарубежных резидентур не существует какого-либо коллегиального взаимодействия. Каждый тянет лямку на своем рабочем месте и только в компании коллег из своей “конторы”. Да и по жизни “пиджаки” – сотрудники КГБ, и “сапоги” – сотрудники ГРУ, не особенно ладят между собой, предпочитая общаться исключительно по ведомственному признаку.

Военных разведчиков всегда отличала неистребимая выправка, вопиюще диссонирующая с их дипломатическим статусом, стрижки “полубокс”, стойкий запах дешевого одеколона “Шипр” и говорок, подхваченный за время службы в таежных гарнизонах Забайкалья или в песках Средней Азии.

“Сапоги” в глубине души считают сотрудников КГБ гражданскими “штафирками”, которых надо строить и строжить: “Упал, отжался и ать-два!”

В свою очередь “пиджаки” величают соседей солдафонами, у которых одно на уме: “сапоги надо чистить с вечера, чтобы с утра надевать их на свежую голову”.

Восхищение у “пиджаков” вызывает только одна особенность военных разведчиков: они могут перепить любого из политической разведки, ибо им “что водка, что пулемет – все едино, лишь бы с ног валило”.

Парни из КГБ – народ компанейский, поднаторевший в столичной жизни.

Гэрэушники – молчуны, смиренно-философски относящиеся к тому, что завтра, после “загранки”, начальство может упечь их в самый что ни есть медвежий угол.

“Пиджаки” всегда с чувством превосходства относились к своим военным коллегам, и это их, конечно, раздражает. Превосходство это имеет в своем основании более высокий уровень общей культуры и специальной подготовки, потому что сотрудники внешней разведки КГБ всегда набирались из выпускников гражданских, в большинстве своем престижных, столичных вузов, куда не просто попасть из-за высоких конкурсов.

Военные же разведчики, хотя и заканчивают высшие, но все-таки военные учебные заведения, в которые, будем откровенны, стремится не самая способная и хорошо подготовленная часть молодежи.

Но и это еще не все. Прежде чем попасть в Службу внешней разведки, гражданские специалисты проходят жесткий многоступенчатый отбор и всестороннюю проверку, а в Военно-дипломатическую академию офицеров направляют из военных округов по разнарядке, и, чтобы поступить туда, совсем не обязательно быть блестящим командиром. Достаточно ладить с начальством или иметь влиятельных покровителей в генеральском корпусе Министерства обороны.

Но все это так, бытовые мелочи. Были (и есть до сих пор!) гораздо более существенные поводы для того, чтобы кагэбэшники и гэрэушники относились друг к другу с предубеждением, поскольку по сей день существует одна деликатная сфера деятельности, являющаяся исключительно прерогативой резидентур КГБ, которая обеспечивает им доминирующее положение в любой советской колонии за рубежом.

Сфера эта – обеспечение безопасности находящихся в стране пребывания учреждений и граждан, в том числе и военных разведчиков.

Эта ответственная, неблагодарная и чрезвычайно конфликтная по своей сути сторона деятельности закордонных резидентур КГБ всегда была причиной того, что все, кто сам не имел к ней непосредственного отношения, испытывали дискомфорт, а чаще – страх от сознания того, что есть люди, контролирующие каждый сделанный тобой шаг и оценивающие его с точки зрения соответствия интересам Системы. Люди, которые контролируют твое поведение не только с помощью собственных глаз, ушей и аналитических способностей, не только с помощью разветвленной агентурной сети и аудио– видеотехники, но – что ужаснее всего – с использованием возможностей контрразведки противника!

Каким может быть отношение военных разведчиков к сотрудникам КГБ, если последние собирают поступающую о них информацию и аккуратно накапливают ее в своих досье, от содержания которых зависит и служебная карьера, и семейное благополучие, а, возможно, и жизнь подконтрольного контингента?!

В то же время военная разведка всегда гордилась тем, что стояла в стороне от сыскных дел. Возможно, поэтому ее авторитет у неискушенных советских обывателей до сих пор котируется выше авторитета КГБ».

– Спасибо, Олег Юрьевич, – возвращая тетрадь, произнес задумчиво Булавкин – просветил…

– Вот видите, Владимир Михайлович, а вы говорите: «соревнование», «движитель»!..

– Не могу с тобой, вернее с Григоренко, не согласиться… Но не во всем, потому что знаю, какие бы ни были личные отношения офицеров ГРУ и КГБ, мы призваны делать общее дело! И совместная операция «Стингер» – еще одно тому подтверждение. Так что, Олег Юрьевич, – вперед, Москве навстречу!

– Н-да… – будто рассуждая с самим собой, тихо произнес Казаченко, – действительно: начальник не всегда прав. Но он всегда начальник…

«Лавка кудесников»

В 15.30 Казаченко на